Помоги, если можешь. Или с этим ничего нельзя поделать? М-М

Часть первая
Притащил мужик домой мешок электронов (болтов М-10, швейных иголок, тыквенных семечек - нужное подчеркнуть). Самых больших из тех, что хранились на сгоревшем складе. Теперь эти электроны на заводском дворе повсюду валялись...
- Мань! глянь-ка, чего я тебе принес...
Буренка дернулась. От неожиданности и Маня вздрогнула... Все остальное произошло, как в тумане. Она всплеснула руками, поднимаясь со скамейки, опрокинула ведро с суточным надоем молока, и, не обращая на него никакого внимания, что было мочи, побежала к воротам. Щеки ее пылали...
- Осподя! за что ж мне счастье-то такое!
- Да будет тебе, Манюшка - засмущался Игнат.
Сквозь мешковину перебирая электроны, задохнувшись от счастья, Маня почти с головой нырнула в мешок.
- А делать-то чего с ними?
- Пусть будут. Пригодятся.
- Нет, Гнат, ты только глянь на эту прелесть! Представляешь, как Клавка обзавидуется! Страшно подумать! Может, отсыпать ей пару стаканов, а?
Игнат неуверенно пожал плечами. Он не знал, что ответить. Ведь должна же была она понять, как нелегко дались ему эти электроны. А Маня, не умолкая ни на минуту, так и продолжала тараторить:
- А то ведь Клавка житья не даст. Ухажер её в органах служит - кого хошь затаскает. Помнишь сапожки, что в запрошлом годе ты мне из района привез? Помнишь, говорю?! Да ты, чего, Гнат! Не слушаешь, что ли?
- Не гони, Мань - опираясь спиной на косяк, Игнат потихоньку стал оседать к земле. День выдался трудный. Давала себя знать усталость и боль в пояснице - доставшаяся в память о бесшабашной юности, когда редиску тырил с колхозных огородов.
- Дай собраться мыслями. Ты бы это... Лучше бы электроны в сарай занесла. Не для того я их пер, чтоб они под дождем мокли.
Маня ухватилась за горловину мешка и попыталась с одного маху перевалить его на тележку... Не получилось.
И только сейчас Игнат понял, что такой горы электронов (болтов М-10, швейных иголок, тыквенных семечек - нужное подчеркнуть) хватит не только ему с Маней - еще и внукам правнуков останется! Игнат уверенно смотрел в будущее.
...................................................................
НИКОЛАИЧ: Что мы можем сказать об очередной и, можно сказать, состоявшейся книге Дровосека "Большие железяки"?
В целом, как мне кажется, автор справился с поставленной задачей. Несколько, правда, настораживает некоторое чрезмерно углубленное погружение в бытовщину. Думаю, следует расширить и углУбить образ Игната. Новатора и рационализатора. Его бескомпромиссную борьбу с консерватором мастером. Зажимающего рац.предложение Игната. Вырубать из одного листа на пять интегралов больше, чем по старой, изжившей себя технологии.
С другой стороны не мешало бы почётче очертить размытый, я бы сказал, образ Мани. Более выпукло обрисовать её большой духовный мир и богатое внутреннее содержание.
ДРОВОСЕК: Я не прохожу мимо вызовов времени, Николаич. Я, можно сказать, на острие, всегда чутко слушаю и присматриваюсь.
Критику принимаю. Бытовщину подправлю: Бурёнку прирежу, мошкару дустом изведу.
За Маню, за её выпуклый образ тоже не беспокойся, Николаич. Девушка, конечно, непростая, с норовом... Я дам ей в руки роман Дж. Дарелла "Гончие Бафута", а потом мы глубоко проникнем в её духовный мир. Обещаю, обязательно проникнем.
В трилогии непременно обозначится линия беспощадной эксплуатации - это когда один человек (А) эксплуатирует другого человека (Б) третьим человеком (В).
................................................................................
ДРОВОСЕК
БОЛЬШИЕ ЖЕЛЕЗЯКИ
(трилогия)

Часть вторая
Голос Мани уходил все дальше и дальше, тонул в звоне мошкары. Игнат уже ничего не слышал. Привалившись к косяку ворот, он закрыл глаза и в полудреме увидел продолжение своего давнишнего сна. Просыпаться не хотелось...
Вот он трещит пулеметом в амбразуре окна. Рядом Манюшка: деловито расправляет ленту и подает в патронник. А из огородной зелени на них наседает Клавка. На ней комиссарский кожаный пинжачок, папаха с красной лентой и брючки-галифе. В зубах у неё большой кухонный нож, в руке граната... Морда злющая - пощады не жди!
Клавка неудержима, глаза её горят. То по-пластунски прижимаясь к земле, то короткими перебежками, то змеёй извиваясь между грядками и кустами сирени, замирая и вновь оживая, Клавка упрямо приближается к окну обороняющихся. Вот зараза! Ну, не берёт ее пуля казацкая!
- Манька, тащи дедову шашку! Порубаю курву!

ГЛАВА I

Шли годы. Смеркалось. В дверь кто-то постучал.

– Кто там? – спросила Анна радостно, не подозревая, что её ждёт впереди.

Ответа не последовало.

– Кто там? – повторила вопрос Анна, услышав чьё-то жаркое мужское дыхание там, за дверью.

– Откройте, – наконец донеслось до её ушей.

Кровь хлынула к лицу Анны. Воспоминания обо всей прожитой жизни молниеносно пронеслись в её голове.

Всё замерло вокруг. Только было слышно, как на кухне медленно и ритмично капает из крана вода.

– Федя?.. Ты-ы? – спросила Анна, будучи почти без чувств.

– Да, Анна, это я, Федя! – донеслось из-за двери.

– Верну-уу-уу-улся! – закричала Анна, и слёзы бурным потоком хлынули из её глаз.

ГЛАВА II

Утром, идя на работу, Анна чувствовала себя счастливой и всю дорогу думала о Фёдоре, о его немеркнущем, загубленном таланте.

– Теперь он мой! Мой! – хотелось ей крикнуть на весь троллейбус, чтобы весь мир, весь земной шар, все люди на свете услышали о её огромной негасимой любви.

– Вы на следующей сходите? – почему-то спросила она. И, не ожидая ответа, тут же почему-то вышла.

– Почему вы опоздали? – спросила Анну завуч Вероника Николаевна, старая, опытная педагог.
Войдя в класс, Анна сразу почувствовала себя моложе. Рассказывая детям о Пушкине, она думала о Фёдоре. И было неизвестно, кого из них она любила больше.

А когда урок завершился…

…прозвенел третий звонок. А вечером…

Вечерело…

Дома было тихо. Только было слышно, как в соседней квартире кто-то в кого-то изредка стреляет.

«А где же Фёдор?» – пронеслось у Анны по лицу. Постель была застелена…

– Ушё–ёё-ёл! – закричала Анна, и слёзы бурным потоком хлынули по её красивой обветренной голове.

"Федор шел по первопутку, наступая кирзовым сапогом на бежавшего впереди суслика"

Чуваки! Щас тока закончился базар на первом толковище нового состава Центральной Кодлы, выбранной нашим сходняком. Можно я скажу, до чего мы там добазарились. Проголосовали все как один. Генеральным чуваком выбрали Лёню (Бурные, продолжительные аплодисменты. Все встают.)
В натуре, гадом буду. Спасибо огромное, что опять выбрали меня Генеральным чуваком. Зуб даю, оправдаю оказанное мне высокое доверие!
Ну, заодно выбрали центральных членов. Лёню (аплодисменты), Юру (аплодисменты), Мишаню (аплодисменты), Витька (аплодисменты), Андрюху (аплодисменты), Гриню(аплодисменты), Лёху (аплодисменты), Митяя (аплодисменты).
Надёжные пацаны, чо надо, всегда сделают. Тока свистните (аплодисменты).
В натуре, мы тут хорошо поработали. Все дела обсудили. Восемь дней базарили и все в одну струю. Ни один не возбухнул против. Вот на этом и надо держаться. Как Вован нас учил, ещё когда нашу команду собирал.
Скока раз хмыри всякие пальцы гнули. Дескать ничо у них не выйдет, после первого же шухера когти рванут. И чо? Мы уже который раз тут собираемся, а где те хмыри? Давно уже боты позагибали.
В общем, как по местам разъедетесь, братве там передайте. Как тут порешили, так дела и заворачивать. А если кто будет генеральную линию искривлять, мы с ними в момент разберёмся, без лишней пальцовки. Надо мазу держать, как Вован нам завещал.
Будем идти дальше, куда нам надо, не сворачивая. А уж там будет всё как у Лёли! (Бурные, продолжительные аплодисменты)

Короче, братаны! всё пучком! ( Под сводами кочегарки долго не смолкают овации. Все встают. Все "торчат", звучат возгласы: «Ништяк!», «Слава нашему пиплу!», «Слава Центральной Кодле!», «Лёня – нехилый чувак!», «Клёво!»)

ДРОВОСЕК: "Базар" производит неизгладимое впечатление. Его надо изучать во всех первичках.
........................................................................................
ДРОВОСЕК
Посвящение всем НАСРАЛЛАМ. Павшим и пока ещё живым

Жили-были.
Скажем, так... Жил-был старый Бабай со старухой Патимат. И было у них четыре сына: Насралла 1-й, Насралла 2-й, Насралла 3-й и Насралла 4-й. И от первого дня до последнего знали они великую нужду... Только травкой и спасались.

Последний косяк.
И вот, когда травки оставалось на один косячок, выкурив его в три затяжки, старый Бабай прикинул, что никаких баранов с финиками на этих насраллок не напасешься - так широко их хавалки стали разеваться. И решил Бабай, что наступила пора сыновьям делом заняться... Насраллу 1-го он запер в чулане. Так, на всякий случай.
А других сыновей решил к богоугодному делу приспособить: дал им по "мерседесу"; в каждый "мерседес" положил "калаша" с тремя рожками, ракету способную долететь до соседнего квартала, "пояс шахида", нож и арафатовку... Потом старик вывел насраллок (№№ 2-3-4) на развилку дорог и пожелал им доброго пути.

Полный улёт.
Только после этого глаза старого Бабая засветились счастьем... Каждый день он сидел у телевизора и ждал доброй весточки от сыновей. И вот наступил этот день.
- Мать, зови гостей! Караваном в пустыню поедем. Гулять будем!
- ???
- Чего стоишь, верблюдица!? Радость у нас: младшенький в раю небось уже десятую девственницу откупоривает... Слава Аллаху! Я всегда знал, что наш Насралло 4-й самый отважный.
- Вай-вай! Счастье-то какое!

Эпилог
Несколько раз старый Бабай не успевал подбежать к звонящему телефону: то трусов нигде не найдет, то в халате запутается.... А тут успел. Как чувствовал... Взял трубку.
- Спасибо. Слава Аллаху! Ну, что вы, какие слезы!? Это большая честь и радость для всех нас... Что!? Сколько, вы говорите? А где? А за второй аллахоугодный подвиг сколько дадут? А за третий? Та-ак, хорошо. Привозите тротил. И пояс не забудьте. Да! старухе моей. Она у меня молодец, тоже в бой рвется... Что? Не-е, старший Насралло совсем еще дурак - урюк поливает. На все воля Аллаха,
..................................................................................................
НИКОЛАИЧ
«ПОВЕСТИ ЗАЙЦЕВА»

Повесть № 8
Занятый мыслями о борьбе за дело пролетариата и задачах комсомола в деревне дедушка Ленин постоянно забывал тушить «лампочку Ильича» в уборной. Его соседи по «Кремлёвской слободке» были очень этим недовольны. И в конце концов сделали ему последнее предупреждение.

Повесть № 9
Отстав от спутников по опасному путешествию известный путешественник Жак Паганель в гордом одиночестве пересекал пампасы. Вдруг на горизонте показался одинокий всадник. Затем ещё один одинокий всадник. Вскоре Паганеля окружила целая толпа одиноких всадников. Но никто из них не знал, как пройти в библиотеку.

Повесть № 10
Упав с колокольни при испытании воздушного шара звонарь Пафнутий на этом не успокоился. Выпросив у князя кило гвоздей, стал изобретать телевизор. Который был изготовлен полностью из отечественных поленьев и без единого гвоздя. Гвозди были успешно пропиты. Выпоротый на конюшне Пафнутий не оставил мыслительный процесс и вскоре соорудил вечный самогонный аппарат. Секрет устройства которого забыл тут же после пуска в эксплуатацию.

Любил дедушка Ленин детей. Особенно сирот. Потому и просил Феликса Эдмундыча, чтобы их побольше было.
Вот поехал как-то Ильич в детский дом, на ёлку. Приезжает, спрашивает, как дела. Да вот, говорят, Владимир Ильич, плохо кушают ребята. Много на тарелках оставляют. Что ж делать, время такое было, плохой был аппетит у сироток. Подумал дедушка Ленин и предложил ребятам организовать "Общество чистых тарелок". А кто плохо есть будет, туда не принимать. Подумали ребята, быстренько доели рябчиков в сметане и все, дружно вступили в новое общество. А председателем единогласно избрали дедушку Ленина.
...............................................................................
ДРОВОСЕК
(записки на манжетах).
Юность Марфы. Разрыв с прошлым
Марфа рано научилась читать. Как "Азбуку" освоила, так сразу же и перешла к "Буратине". От "Буратины" - к Марксу и Ленину, к газеткам с воззваниями и призывами. Так и приохотилась к грамоте. Даже расписываться научилась.
Кулацкий элемент не жаловал шибко грамотных. Бывало, увидят у кого в газетке статью "Лучше есть стоя, чем спать на коленях", в момент отбирают и полосуют на цигарки. А самого грамотея волокут пороть конюшню... Мол, нехер! тут вам не библиотека. Пора, мол, зяби поднимать, а то к морозам не успеем, овсы успеть бы засеять, да амбары зерном набить! А вам, краснопузым, хоть трава не расти.
Марфа твердо решила: "Хватит горб гнуть! Уйду."
Вечерело. Марфа уходила огородами... Только два томика Ленина и успела прихватить. Больше здесь оставаться было нельзя - кулаки лютовали, слишком силу набрали.
Марфа уже не могла сдерживать жажду знаний, ей все больше хотелось дышать полной грудью, хотелось наслаждаться творениями человеческого гения, Ах, как хотелось поделиться с подружками!
Всей своей душой Марфа стремилась к духовному обновлению! К радости бескорыстного труда!

НИКОЛАИЧ: Тут надо что-нибудь танковое. Хокку-хайковое.
Вот уж скрылись вдали колокольни родной Нагасаки.
Самураи спускаются с гор
Тускло звёзды мерцают.
Одинокий кулак за амбаром обрез заряжает.
На плетне сиротливо висит кимоно.
Вопрос о выпуклостях Марфы имеет не только идейно-эстетическое, но и важное оборонно-стратегическое значение. Не зря поётся в песне - "В царство свободы дорогу грудью проложим себе!" Через просеку, проложенную пролетарской грудью Марфы, запросто пройдёт не только тачанка, но и бронепоезд "Смерть гидре мировой буржуазии!"

ДРОВОСЕК: Ты прав, Николаич. Было бы непростительной ошибкой пренебречь идейно-эстетическим и оборонным аспектом. В этом деле не может быть мелочей.

Проблема языкового выражения, описания тонких явлений и переживаний также и остается нерешенной.
Например, до сих пор мною не преодолены трудности описания:
1) волнующейся упругой девичьей груди под легкой блузочкой с комсомольским значком,
2) взятия пивного ларька перед закрытием на ревизию,
3) переживаний по поводу невыполения перевыполнения ответственного производственного задания...
И т.д.
Предлагаю заняться разработкой литературных стандартов, товарисчи. Пора, товарищи, освоить метод монтажа крупноблочных литературных произведений. Давно пора!

ЦВЕТИК: Дровосек, подарите Марфе сарафан или кокошник

ДРОВОСЕК: Какой разговор! Конечно, подарю. И еще прошитые золотой нитью атласные кумачёвые трусики-галифе с гипюровой оторочкой. Вот только согласую этот вопрос с товарищами из Комитета по охране высокой нравственности. Думаю, проблем не будет.
А вы, Цветик, не будете завидовать моей Марфе? Не советую. Впереди Марфушу ждут большие потрясения. И сзади тоже. Отступать ей некуда.

ЦВЕТИК: Дровосек, завидовать не буду!
у меня уже есть один сарафан ,пачка махорки и труды какого то съезда

ДРОВОСЕК: А что!? Трусики-галифе уже не нужны? Ну и ладно! А махорочку в детдом пожалуйте. Помните: "все лучшее детям!"?